Михаил Пиотровский. Как нести миру нашу культуру

Недавно я вернулся из Армении. С мэром Еревана мы побывали в Кармир-Блуре и обсудили работу, связанную с этим местом.

В Ереване есть две древние крепости. Одна из них Эребуни, где была найдена надпись, от которой происходит название Ереван. Вторая – урартская крепость Тейшебаини на холме Кармир-Блур. В начале VI века до н. э. враги взяли ее штурмом, стены обрушились, погребли под собой все, что было внутри. Раскопки, которые вел Борис Борисович Пиотровский с 1939 года, стали сенсационными.

О существовании государства Урарту было известно, недоставало связанных с ним вещей. Тут открылся поток материальной культуры, чуть ли не с каждым ударом лопаты вынимали находки: надпись, шлем, кинжал, красивые сосуды… Зал Урарту в Эрмитаже – малая часть того, что было найдено.

Сразу более древней стала история Армении, армянская археология вышла на мировой уровень. Таких памятников, как Кармир-Блур, два-три в мире.

Дело не только в этом. Кармир-Блур был символом правильного присутствия России в Армении. Один из главных археологических памятников на территории СССР, куда приезжали учиться, увидеть, что такое романтическая археология. Место, где можно было найти сосуд со скелетами кошки и мышки. Кошка прыгнула за мышкой, обе попали в сосуд, в котором их и завалило. По зернам узнать, какие злаки были в ходу, по цветку граната определить, в какое время был штурм крепости.

Мы многое называем археологией. Кармир-Блур похож на Трою и Вавилон. Туда приезжали археологи, студенты, сотни людей из Ленинграда. Экспедиция была совместной – Академии наук Армении и Эрмитажа. Вокруг археологического «буйства» создавалось представление о нашем городе – интеллигентной и научной столице и крепла культурная связь между Ленинградом и Ереваном.

В 1970-е годы, когда закончились раскопки, Кармир-Блур стал объектом посещения туристов, потом все пришло в запустение. Не было правильного решения, что с этим делать. Когда место пустует, оно превращается в свалку.

Сейчас появились планы Кармир-Блур возродить. Оттуда вывезли мусор, посадили рощу. Надо придумать новую форму музеефикации, где возможна виртуальная реальность и небольшие раскопки, чтобы люди видели, как это делается. Есть идеи, которые хочется претворить в жизнь. Надо придумать что-то особенное, специальное.

Пример, казалось бы, не на тему. Международное сообщество армян создало фестиваль «Аврора» в память о геноциде армян. Ежегодно награждаются те, кто спасает людей от гибели. Приз примерно миллион долларов они не оставляют себе, а передают каким-то организациям. В этом году награду получили человек, спасавший женщин-езидок, которых убивали игиловцы, и женщина, которая боролась с секретными тюрьмами в Йемене. Новая форма памяти о прошедшем.

Что-то необычное надо создать для Кармир-Блура. Эрмитаж примет участие в этой работе.

Эрмитаж – концентрированное представление о том, что такое петербургская культура со всеми плюсами и минусами. Не случайно мы так носимся с Днями Эрмитажа. Только что они прошли в Венеции. Там была научная конференция, посвященная будущему музеев. В числе прочего демонстрировался документальный фильм «Эрмитаж. Сила искусства». Фильм не столько про музей, сколько про историю. В нем есть революция, война и Петербург. Фильм, снятый итальянцами, купили 52 страны. Музей – проводник в историю Петербурга. Откликаясь на название музея, люди приходят смотреть на Петербург.

Я помню время, когда имя нашего города в мире нередко ассоциировалось с Эрмитажем.

Мы собираемся провести Дни Эрмитажа в Турку. Там будет международная конференция о новых музейных технологиях. В ней участвуют кроме нас Центр Эрмитаж – Амстердам и представители музеев Северной Европы. Все строится вокруг Эрмитажа и, значит, Петербурга.

Недавно мы подписали соглашение с одной из компаний о проведении выставки фарфора во Вьетнаме. Туда отправятся изделия Императорского фарфорового завода. Фарфор пришел в Европу с Востока. Теперь история русского фарфора из Эрмитажа будет показана на Востоке. Выставку дополнят лекции о русском искусстве и культуре.

Есть отлаженный механизм рассказа о Петербурге, о том, как он красив. Но механизм, как нести миру петербургскую культуру, пока не отлажен. С самой петербургской культурой сегодня есть проблемы. Скажу без лишней скромности, музеи помогают ее престиж поднимать.

Звучат бесконечные жалобы на то, как трудно в туристический сезон попасть в Эрмитаж. Там вечное столпотворение. В этом смысле наш музей – модель России. В сравнении с европейскими странами в нашу страну приехать непросто: надо получить визу, пробиться через границы… Те, кому это удалось, в результате остаются довольны. То же с Эрмитажем. Войти трудно, в музее — хорошо.

Теперь, когда вводятся электронные визы для посещения Петербурга, мы начинаем размышлять, как облегчить доступ в Эрмитаж. Думаем об электронных билетах по сеансам. Пока не знаем, что из этого получится. По сеансам к нам приходят туристические группы и все равно стоят в очереди. Мы изучаем опыт Лувра, где ввели систему сеансов, по Интернету продают билеты. Но это означает, что человек, не владеющий Интернетом, не попадет в музей? А что делать тому, кто неожиданно решил туда пойти? В Национальную галерею в Лондоне вход бесплатный. Люди ходят по площади, пошел дождь, идут в музей. При электронных билетах по сеансам ничего подобного не будет.

Город намерен облегчить людям его посещение. Будущим летом на нас надвигается чемпионат по футболу. Идут споры, где будет фан-зона. У нас есть план, как навязать на время чемпионата культурную программу в рамках того, что мы называем эрмитажным форумом – первый этаж Главного штаба, Дворцовая площадь, проход на набережную Невы. Как получится, не знаем, проект есть.

При всей любви к футболу, надо думать о том, чтобы образ столицы футбола не вытеснил образ столицы культуры.

Источник: spbvedomosti.ru