Независимому Азербайджану-25: начинается новая эпоха перемен и потрясений?. carnegie.ru
carnegie.ru. Азербайджан вступает в новый исторический этап. Нефтяной бум, который обеспечивал экономический рост, укреплял государственность и придал стране новое международное значение, закончился. Власть больше не может обеспечить общество достаточным объемом финансовых ресурсов, а само общество уже не так политически пассивно, как десять лет назад: в нем постепенно формируются новые формы оппозиции, например политический ислам. Главный вопрос, который стоит сейчас перед руководством страны — удастся ли ему провести экономическую либерализацию и тем самым оживить народное хозяйство, не прибегая к либерализации политической, которая способна подорвать действующую власть. Да, технократы в правительстве Азербайджана уже проводят определенные реформы. Но если элита в целом не найдет способа проявить смирение и навести мосты через пропасть, разделяющую правителей и народ, страну почти наверняка ждут политические потрясения.
Сегодня в Азербайджане степень авторитарности режима достигла своего максимума с 1991 года. Его историю после распада СССР можно разделить на четыре этапа. В 1991–1993 годах страну раздирали внутренние распри; к тому же она потерпела ряд поражений в Нагорно-Карабахском конфликте с Арменией, утратила обширные территории и пережила массовый приток беженцев. В это смутное время лишились власти два первых президента независимого Азербайджана — Аяз Муталибов и Абульфаз Эльчибей. В конце 1993 года к власти вернулся политик-ветеран Гейдар Алиев, возглавлявший республику еще в советскую эпоху. Ему удалось остановить войну в Карабахе, заключив перемирие, и положить начало периоду стабилизации. Порядок и стабильность, однако, насаждались в ущерб политическому плюрализму. После смерти Алиева-старшего в 2003 году пост президента унаследовал его сын Ильхам. Новый президент смог воспользоваться возможностями, которые открыл перед страной продолжительный экономический бум. Прокладка трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан приносила государству гигантские нефтяные доходы и привлекла к Азербайджану внимание мирового сообщества.
Четвертый этап развития страны начался одновременно с третьим президентским сроком Ильхама Алиева — в октябре 2013 года, когда ему исполнился 51 год. С тех пор Азербайджан стал гораздо более закрытым государством под жестким контролем властей — по центральноазиатскому образцу. Само переизбрание Алиева в третий раз стало результатом принятия в 2009 году спорной поправки к конституции, упразднившей ограничение на срок пребывания президента у власти. 26 сентября 2016 года состоялся референдум, одним из пунктов которого был вопрос о продлении президентского срока с пяти до семи лет. В результате всех этих изменений режим личной власти Алиева может существовать практически до бесконечности.
Движение в сторону авторитаризма можно отчасти связать со страхом перед «инфекцией», которая распространяется от украинского Майдана или революционного Ближнего Востока. В 2013 году Алиев-младший развязал кампанию политических репрессий против инакомыслящих — даже более жесткую, чем те, которые устраивал его отец, прошедший школу КГБ. Она началась с ареста Ильгара Мамедова — лидера прозападной оппозиционной партии «Республиканская альтернатива» (“Реал”), который собирался участвовать в президентских выборах. (На момент написания этих строк Мамедов все еще находится в тюрьме, несмотря на постановление Европейского суда по правам человека с требованием о его освобождении.) Позднее за решеткой оказались многие активисты демократических движений, а филиалы западных организаций в Азербайджане были закрыты. Одновременно Азербайджан ограничил взаимодействие со странами Запада вопросах энергетики и безопасности, и укрепил связи с Россией. Резкий экономический спад в 2015—2016 годах стал поводом для переосмысления отношений с Западом, но в целом центральноазиатская авторитарная модель практически никак не изменилась.
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО БУМА
После ввода в 2005 году в эксплуатацию трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан протяженностью 1760 километров Азербайджан целых десять лет получал громадные нефтяные доходы. Три года подряд — с 2005-го по 2007-й — страна занимала первое место в мире по темпам экономического роста. Новообретенное богатство использовалось для развития инфраструктуры внутри страны и усиления ее влияния на международной арене. В конце 2011 года Азербайджан стал непостоянным членом Совета безопасности ООН и открыл с 2004 года несколько десятков новых посольств и консульств за рубежом. Государственная нефтяная компания Азербайджанской Республики (ГНКАР) стала одним из крупнейших инвесторов в Турции, вложив, как сообщается, $18 млрд в экономику этой страны, и предварительно договорилась о покупке двух третей акций греческой газораспределительной компании.
Ускоренное вливание денег в политическую структуру, лишенную надежной системы сдержек и противовесов, привело, однако, к большому росту коррупции, и не создало стимулов для модернизации всех секторов экономики. Немалая часть полученных доходов была потрачена на престижные проекты сомнительного значения вроде сооружения роскошного концертного комплекса для конкурса «Евровидение», проведения первых Европейских игр (международные спортивные соревнования среди атлетов Европейского континента. — Прим. ред.) и строительства грандиозных зданий в столице страны Баку. Военный бюджет увеличился почти до $4 млрд в год, но вложения в другие сектора — особенно те, что крайне важны для борьбы с бедностью и роста благосостояния народа — были куда меньше. К примеру, в абсолютных цифрах ассигнование образования увеличилось, но к 2013 году его доля в совокупных расходах снизилась до 2,7%, что намного меньше среднего европейского показателя в 4,5%.
Кроме того, возник большой экономический разрыв между процветающим Баку и остальной страной. Уровень бедности в Азербайджане резко снизился: по данным Всемирного банка — с 50% в начале нулевых до 5% в 2013 году. Однако социально-экономическая проблема безработицы, свойственная и другим государствам Южного Кавказа, осталась — особенно в сельской местности. По оценкам, до 40% рабочей силы Азербайджана заняты в натуральном хозяйстве. В 2013 году, на пике нефтяного бума, ежегодный социологический опрос «Кавказский барометр», проводимый «Центрами исследовательских ресурсов Кавказа», показал, что только у 12% населения страны личный доход превышает $400 в месяц. По данным того же опроса, 48% респондентов заявили, что им не хватает денег либо на покупку еды, либо на покупку еды и одежды. Показатели Азербайджана оказались чуть лучше, чем у Армении и Грузии, не получавших нефтяных доходов, но ненамного.
В течение 2016 года почти все экономические показатели Азербайджана неуклонно снижались. По данным бакинского аналитического Центра экономического и социального развития, за первые восемь месяцев этого года ВВП упал на 3,9%, а экспорт сократился на 37%. Снизился и экспорт нефти: сегодня через трубопровод Баку — Тбилиси -— Джейхан перекачивается примерно 850 000 баррелей в сутки, тогда как в пиковом 2010 году этот показатель превышал миллион баррелей. Падение цен на нефть ударило по экономике Азербайджана особенно сильно. За последние пятнадцать месяцев Центральный банк страны израсходовал две трети своих резервов, пытаясь — не слишком успешно — поддержать азербайджанский манат. С июля 2014-го по сентябрь 2016 года резервы сократились с $15,19 млрд до $4,19 млрд. 14 сентября — опять же в попытке укрепить национальную валюту — Центробанк повысил ключевую ставку до 15%.
Из-за падения маната резко выросли цены на продукты питания, что особенно ухудшило положение горожан, зависящих от импорта, который составляет до 70% потребляемого в стране продовольствия. Азербайджанские официальные лица, в том числе президент Алиев, недавно заговорили о необходимости повысить эффективность сельского хозяйства — особенно производства зерна и молочных продуктов — для укрепления продовольственной безопасности страны. Эту задачу необходимо решить как можно скорее, инфляция в 2016 году уже превысила 12%. В январе 2016 года резкий рост цен на продукты и безработица спровоцировали серию митингов в двенадцати населенных пунктах страны. Акции протеста закончились лишь после того, как правительство пообещало частично снизить цены. Сообщается, что среди митингующих были азербайджанские трудовые мигранты, вернувшиеся из России, где работы для них не осталось. Если это так, то речь идет о двойном ударе по экономике, поскольку денежные переводы из-за рубежа уже многие годы помогали азербайджанским крестьянским семьям сводить концы с концами. По имеющимся данным, объем этих переводов в 2016-м снизился по сравнению с прошлым годом на 90%.
Основной ресурс, благодаря которому правительству еще удается успокаивать народ, — Государственный нефтяной фонд Азербайджанской Республики (ГНФАР), созданный для накопления средств на черный день. Весной 2016 года предполагаемые доходы скорректированного госбюджета оценивались в 16,8 млрд манатов, из которых почти половину — 7,7 млрд манатов ($4,9 млрд) — обеспечит ГНФАР. В 2015 году активы самого фонда по сравнению с предыдущим годом сократились на 9,5% — до $33,6 млрд. Это произошло на фоне резкого снижения прогнозируемых доходов ГНФАР. В постановлении правительства от 18 марта 2016 года отмечалось, что эти доходы уменьшатся с 6,7 до 4,6 млрд манатов и с учетом девальвации национальной валюты, составят чуть больше $3 млрд. В долларовом эквиваленте это падение по сравнению с 2013 годом, пиком нефтяного бума, выглядит еще более резким: тогда годовой доход фонда составил 15,6 млрд манатов, что на тот момент соответствовало $19,5 млрд.
Если эти тенденции сохранятся, запасы нефти в Азербайджане могут истощиться уже за двадцать лет. С 1994 года в стране не было открыто ни одного нового нефтяного месторождения. Согласно «Статистическому обзору мировой энергетики» компании BP, к концу 2014 года объем разведанных запасов нефти в Азербайджане был равен 7 млрд баррелей (для сравнения: у Казахстана — 30 млрд баррелей, у России — 103 млрд, у Ирана — 158 млрд).
Азербайджанские официальные круги уже много лет говорят о диверсификации экономики, но похвастаться заметными результатами не могут. В 2014 году продукция неэнергетических секторов составляла чуть больше 10% экспорта — всего $1,4 млрд. Если не случится значительного повышения цен на нефть, страна на несколько лет — пока не начнется поступление предполагаемых доходов от экспорта газа — окажется с дырой в бюджете.
Власти надеются, что в будущем у них появится новый источник стабильного дохода — природный газ. Однако утверждение, что Азербайджан станет главным узлом нового Южного газового коридора для поставки голубого топлива в Европу, представляется преувеличением. По общемировым меркам запасы газа в Азербайджане (примерно 1200 млрд кубометров) при всей их пользе для экономики не выглядят такими уж громадными например, по сравнению с иранскими (у Ирана запасов в 30 раз больше), российскими или туркменскими. Главное преимущество страны — ее географическое положение: Азербайджан связан с надежным экспортным маршрутом на запад через Грузию и Турцию, который в основном находится под контролем мощной западной нефтяной корпорации BP. Тем не менее есть факторы, указывающие на то, что газового аналога нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан не будет. Планы по созданию транскаспийского газопровода не осуществились, а это значит, что большая часть туркменского газа теперь экспортируется на восток, в Китай.
Идея прокладки газопровода «Набукко» с востока на запад провалилась. Это означает, что экспортная труба должна наполняться за счет собственных, более скромных газовых ресурсов Азербайджана. Усеченный вариант проекта уже реализуется: начались работы по строительству Трансанатолийского и Трансадриатического газопроводов. Согласно озвученным планам, Азербайджан с 2019 года будет направлять в Турцию 10 млрд кубометров газа с месторождения “Шах-Дениз II”. С 2020 года планируется поставлять еще 6 млрд кубометров в Грецию, другие балканские страны и Италию.
Газ с “Шах-Дениз II” даст Азербайджану стабильный источник доходов, но на весьма насыщенном рынке ему придется конкурировать с поставщиками сжиженного газа из разных стран мира и рядом газодобывающих государств Ближнего Востока. Объем потребляемого в Евросоюзе газа составляет примерно 400 млрд кубометров в год, причем около трети этого количества поставляет Россия. По сравнению с этим доля Азербайджана (6 млрд кубометров, или 1,5%) и вклад в обеспечение энергетической безопасности Европы, о котором заявляет Баку, будут весьма скромны.
В недавнем докладе сотрудника Оксфордского института энергетических исследований Саймона Пирани содержится такой прогноз: из-за низких цен и отсутствия инвестиций «затруднительное положение с газодобычей в Азербайджане … сохранится как минимум до 2021 года», что ограничит объемы газовых поставок Баку на Запад и на многие годы сделает Турцию главным импортером азербайджанского голубого топлива. По оценкам экспертов, Европа вряд ли сможет получать значительные объемы азербайджанского газа до 2030 года, заключает автор доклада. В краткосрочной же перспективе ситуация выглядит еще сложнее. Газодобывающие мощности Азербайджана сегодня крайне перегружены: весь объем, который добывается сейчас, либо идет уже имеющимся покупателям, либо используется для обеспечения добычи на каспийских нефтяных месторождениях. Грузия просила Азербайджан увеличить поставки газа, но ответ Баку ее не удовлетворил, и Тбилиси начал переговоры с российским «Газпромом». В 2016 году Азербайджану для обеспечения нескольких заводов энергией даже пришлось импортировать газ из России.
СИСТЕМА АЛИЕВЫХ
Каркас политической системы Азербайджана был создан еще в 1990-х годах. Ее архитектором был один человек — Гейдар Алиев, покойный президент и отец нынешнего лидера. Алиев-старший — этот политический колосс — стоял у руля Азербайджана дважды: первый раз в 1969–1982 годах, в качестве всемогущего главы республиканской компартии, а затем в 1993–2003 годах уже как президент независимого Азербайджана. Зенит советской карьеры и влияния Алиева пришелся на 1982–1987 годы, когда он работал в Москве в качестве первого заместителя председателя Совета министров СССР и члена Политбюро ЦК КПСС.
В конце советской эпохи Алиев-старший попал в опалу и вернулся на родину в Нахичевань, где стал председателем Верховного совета. Но в 1993 году, когда Азербайджан терпел поражение за поражением в войне с Арменией из-за Нагорного Карабаха и неуклонно скатывался к хаосу, он вернулся в Баку и занял пост президента страны. Покончив с фактическим безвластием, он взял под контроль государственные структуры и восстановил в Азербайджане вертикаль власти, заняв место на вершине пирамиды — Алиев лично принимал все важные решения. Две крупнейшие партии, “Народный фронт” и «Мусават», возглавлявшие движение за независимость и управлявшие страной в 1992–1993 годах, были отодвинуты на второй план.
Систему личной власти, основанную на преданности людей, которых Алиев знал не один десяток лет, можно назвать «неопатримониальной» в соответствии с определением, сформулированным политологами Майклом Браттоном и Николасом ван де Валле. В алиевском постсоветском Азербайджане назначениями на все ключевые посты занимался лично президент, а вся власть принадлежала президентскому аппарату. Особым покровительством и влиянием пользовались выходцы из Нахичевани — малой родины Алиева. Правительство было слабым. В Азербайджане есть премьер-министр — Артур Расизаде, занимающий этот пост с 1996 года, — но ни настоящей власти, ни влияния у него нет. В 2003 году А. Расизаде ненадолго покинул должность, чтобы Ильхам Алиев мог стать официальным преемником отца, но в том же году, после избрания Алиева-младшего президентом, вновь возглавил правительство.
Ильхам Алиев унаследовал и сохранил эту систему — но управлять ею оказалось непросто. По словам специалиста по истории Азербайджана Одри Альтштадт, Алиев не столько верховный лидер, сколько «замковый камень в арке» азербайджанской элиты, объединяющая сила и арбитр. Возможно именно потому, что Ильхам Алиев чувствует себя на своем посту не так уверенно, он более жесток к критикам, чем его отец. И представители гражданского общества, и члены оппозиционных партий подвергаются запугиванию и оттеснены на обочину политического процесса.
Управлять Азербайджаном младшему Алиеву трудно в первую очередь потому, что у него нет авторитета отца, а также опыта и глубоких знаний азербайджанских реалий — что неудивительно, ведь он много лет учился и работал за пределами республики. Ему приходится полагаться на старших по возрасту советников и министров, многие из которых служили еще его отцу. Так, министр внутренних дел Рамиль Усубов, как и А. Расизаде, занимает свою должность уже более двадцати лет. Еще один ветеран — глава президентской администрации Рамиз Мехтиев — отвечает за внутреннюю политику. Будучи куратором правоохранительных органов и спецслужб, а также главным противником «западничества», Мехтиев — один из тех, на ком держится хребет старой вертикали власти: свою задачу он видит в защите системы от смены режима. Сам президент, судя по всему, зачастую не принимает решений по повседневным внутриполитическим вопросам, из-за чего рискует оказаться в вакууме, утратив связь с тем, что происходит в стране.
Более того, золотой дождь начавшегося в 2004 году нефтяного бума изменил равновесие в системе, обогатив других представителей высшей элиты. При Ильхаме Алиеве принадлежность к тому или иному региону уже не так важна — доминирующие позиции в экономике, а значит и в стране, заняли различные группировки и кланы с собственными деловыми интересами. Сам президент, не поддерживающий тесных отношений со многими ближайшими родственниками, связан с влиятельнейшим из этих кланов — Пашаевыми, семьей своей жены Мехрибан Алиевой: они по сути являются «первой семьей» в государстве. Компании Pasha Holdings, пост гендиректора которой занимает двоюродный брат первой леди, принадлежат отели, горнолыжные курорты, банки, страховые, туристические и строительные фирмы. Семья связана и со многими другими корпорациями, в том числе Silkway Holding, управляющей рядом компаний, работающих в азербайджанских аэропортах и авиационной отрасли, и Azersun, которая среди прочего является крупнейшим импортером продовольствия в стране. У каждого из детей президента есть значительные бизнес-активы.
Крупными деловыми структурами владеют и другие богатые и влиятельные люди. Кямаледдин Гейдаров при Гейдаре Алиеве возглавлял Таможенный комитет Азербайджана, а при нынешнем президенте стал министром по чрезвычайным ситуациям. Он связан с компанией Gilan Holding, владеющей отелями, деловыми фирмами, заводами по производству продуктов питания и футбольным клубом «Габала». Министр транспорта Зия Мамедов связан с рядом транспортных компаний и грузоперевозчиков. Крупная корпорация Garant Holding, где сын министра Анар Мамедов занимает пост председателя совета директоров, ведет переговоры о строительстве в Баку отеля из сети Trump Towers. Анар также основал в США лоббистскую организацию «Азербайджано-американский альянс». В 2003 году глава налогового ведомства Фазиль Мамедов создал еще один крупный концерн AtaHolding, также связанный с «первым семейством» и задекларировавший в 2014 году активы на $490 млн.
Экономический кризис ослабил олигархов: девять азербайджанских банков обанкротились, рухнули цены на недвижимость. «Неприкасаемых» больше нет. Сообщается, в частности, что Зия Мамедов был вынужден продать свои компании после снятия с должности в октябре 2015 года министра национальной безопасности Эльдара Махмудова, ранее входившего в ближайшее окружение президента. Одной из причин увольнения было обвинение в том, что он взял большой кредит (не уведомив об этом администрацию президента) в Международном банке Азербайджана, которым руководил его родственник.
Много лет олигархическая система душила малый и средний бизнес, препятствовала иностранным инвестициям во все сектора экономики, кроме нефтегазового. Весьма красноречива в этом отношении история турецкой компании Barmek, связанной с политическими кругами Анкары. Эта фирма получила 25-летний подряд на управление электрораспределительными системами Баку и Сумгаита, но ее попытки модернизации энергосетей столкнулись с сильным противодействием на местах. Несмотря на то что компании за счет повышения эффективности удалось снизить потребительские цены — а возможно, как раз из-за этого, — в 2006 году Barmek заставили уйти из страны, а гендиректор ее азербайджанского филиала оказался в тюрьме.
Экономическая рецессия и незавидные прогнозы для энергетического сектора привели к тому, что в 2016 году вопрос диверсификации и модернизации народного хозяйства встал перед элитами крайне остро — сейчас или никогда. Президент Алиев обещал, что 2016-й станет годом «глубоких экономических реформ», а представители западных организаций говорят, что их рекомендации по модернизации экономики встречают у Баку более позитивный отклик. Идет обсуждение программы приватизации, которая может вывести на арену новых деловых игроков. Кроме того, Азербайджан может стать одним из важнейших перевалочных пунктов транспортного коридора «Новый Шелковый путь», который активно создает Китай. Благодаря морским маршрутам, железным дорогам и трубопроводам страна способна служить крупным транспортным узлом для всего региона. В настоящее время в международном торговом порту Баку создается зона свободной торговли.
Позитивным представляется и тот факт, что чиновники-технократы и реформисты сегодня пользуются большим влиянием, чем прежде. В частности, хорошими профессионалами считаются министр образования Микаил Джаббаров и министр финансов Самир Шарифов. Сеть центров Государственного агентства по оказанию услуг гражданам — аналог Домов юстиции в Грузии — оказывает целый ряд административных услуг под одной крышей, быстро предоставляя людям необходимые документы в обход коррумпированных чиновников. С помощью ЕС в Азербайджане реализуется программа судебных реформ, призванная повысить профессиональный уровень судей и адвокатов. Появляются даже сообщения о «чистке» в Таможенной службе, печально известной своей коррумпированностью.
Тем не менее, прежде чем говорить о том, что реформы непременно и в скором времени будут проведены, следует сделать одну важную оговорку. Открытость и конкуренция в экономике невыгодны неопатримониальной системе. Большинство азербайджанских олигархов сохранили свои основные активы и монополии. Прямое покушение на них — это политический риск. Да, позиции азербайджанского правительства за последний год укрепились, но одновременно укрепились и позиции олигархического клана, сильнее остальных «сросшегося» с государством — семьи президента и первой леди. Вероятность перемен по-прежнему зависит не от общественных институтов, а от личностей, принимающих решения на уровне элиты.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА: БАЛАНСИРОВАНИЕ
В Азербайджане внутренняя и внешняя политика тесно связаны друг с другом. Перемены в них происходят параллельно.
Прежде всего, речь идет о Нагорно-Карабахском конфликте. Вот уже 25 лет этот конфликт — внутриполитический и внешнеполитический приоритет номер один для Азербайджана. Это единственная проблема, решения по которой принимаются с учетом народного мнения. Продолжающаяся оккупация армянскими войсками части территории Азербайджана и неразрешенность конфликта порождает возмущение и националистические настроения по всей стране. Если элита захочет сыграть на патриотизме, эти настроения можно использовать как инструмент политического контроля. Кроме того, они определяют отношения Азербайджана с международными организациями — Баку постоянно пытается найти способы получить рычаги влияния и давления на Армению.
В целом же Азербайджан пытается максимально увеличить свое значение в мире за счет сбалансированной внешней политики, не вступая при этом ни в какие организации, занимающиеся вопросами экономики и безопасности, которые возглавляют западные страны или Россия — НАТО, ОДКБ, Евразийский экономический союз. Баку продемонстрировал стремление проводить самостоятельный курс, вступив в 2011 году в Движение неприсоединения. Кроме того, последние пять лет Азербайджан пытается найти новых друзей в Азии — особенно в лице Китая и Малайзии.
Турция — главный союзник Азербайджана с момента обретения им независимости. Впрочем, за лозунгом времен “Народного фронта” «Одна нация — два государства» скрывается ряд непростых аспектов азербайджано-турецких отношений, в том числе и весьма различающиеся позиции по Ближнему Востоку, где Баку наладил близкие отношения с Израилем. Тем не менее, две страны тесно взаимодействуют в экономике и энергетике, а в 2010 году заключили военный договор. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, число зарубежных друзей которого за последнее время уменьшилось, считает Азербайджан надежным союзником. В 2016 году Баку поддержал Анкару после неудачного путча в Турции и закрыл школы и СМИ, связанные с суннитским проповедником Фетхуллахом Гюленом, а Турция решительно поддержала Азербайджан в апреле 2016 года, когда вспыхнули военные действия в Нагорном Карабахе.
Какое бы важнейшее значение ни придавал Азербайджан Карабахскому конфликту, этот двадцатипятилетний спор с маленькой Арменией, по сути дела, отвлекает Баку от более важного долгосрочного стратегического вызова — как строить отношения с двумя крупными соседними странами: Россией и Ираном. У обеих бывших империй есть влияние, которое в начале 1990-х, когда молодое азербайджанское государство было слабым, они использовали против его властей, и это влияние может обернуться для страны неприятностями и в будущем. Каждая из этих двух стран способна воздействовать на определенные группы азербайджанского населения. В случае России это русскоговорящие трудовые мигранты и жители районов, граничащих с Дагестаном. Иран же имеет влияние на набожных шиитов и талышское национальное меньшинство, живущее возле границы с Ираном. Отношения с Россией, довольно напряженные при президенте Борисе Ельцине, вновь потеплели после прихода к власти Владимира Путина. Со временем у азербайджанской элиты появлялось все больше точек соприкосновения с Россией, основанных на страхе перед сменой режима или «цветными революциями», которые смели непопулярные правительства Грузии в 2003 году, Киргизии в 2005-м, Украины в 2004-м и 2014-м. Эти опасения стали предпосылкой для сближения с Москвой и ссоры с Западом в 2013 году.
В августе 2013 года президент Путин посетил Баку в сопровождении глав шести важнейших министерств. Вместе с ним туда демонстративно прибыл отряд кораблей Каспийской флотилии он стоял на якоре в бакинском порту в течение всего визита. Российская сторона пообещала Азербайджану новые поставки вооружений и обсудила с хозяевами вопросы энергетического сотрудничества. Визит состоялся за два месяца до президентских выборов — Алиев баллотировался на третий срок, — и Путин, вероятно, заверил азербайджанского коллегу, что на Россию, в отличие от Запада, можно положиться в деле защиты от угрозы смены режима. Как бы то ни было, вскоре Москва отказала драматургу и режиссеру Рустаму Ибрагимбекову в просьбе лишить его российского гражданства, и он не смог, как человек с двойным гражданством, участвовать в азербайджанских президентских выборах в качестве единого кандидата от оппозиции.
У Азербайджана и России есть обширные экономические связи. Представители семьи первой леди — русскоговорящие Пашаевы — часто упоминаются в российских СМИ и, по сути, являются «почетными членами» российской элиты. Тем не менее, отношения двух государств в сферах энергетики и безопасности нельзя назвать стратегическим партнерством. В 2012 году Азербайджан настоял на передаче ему последнего российского военного объекта в стране — Габалинской радиолокационной станции.
В 1990-х Гейдар Алиев действовал на основе убеждения, что прочные отношения с Западом, и прежде всего с США, станут надежным якорем для новообретенной азербайджанской государственности. Базировались эти отношения на энергетическом сотрудничестве, главным образом на проекте трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан, но взаимодействие распространялось и на другие сферы. Азербайджан и западные страны постоянно обменивались визитами на высоком уровне.
В последние годы, однако, это взаимодействие ограничилось двумя-тремя направлениями. При Ильхаме Алиеве Баку по-прежнему выступает за тесное сотрудничество с Западом в сферах энергетики и безопасности, но решительно отвергает любые его инициативы по демократизации общества и рекомендации о проведении свободных и честных выборов. Азербайджан использует нефтяные доходы для лоббирования своих интересов на Западе, добиваясь неплохих результатов — эту практику аналитический центр «Европейская инициатива стабильности» назвал «икорной дипломатией».
Отношения Баку с Западом резко ухудшились в 2013 году. Тогдашний посол США Ричард Морнингстар, которого с Алиевым связывали двадцать лет личного знакомства, подвергся публичному осуждению за критические отзывы о президентских выборах. Больше десяти прозападно настроенных лидеров гражданского общества, правозащитников и журналистов были арестованы и получили тюремные сроки по сомнительным обвинениям. Среди них были такие уважаемые люди, как правозащитница Лейла Юнус, ее муж — историк Ариф Юнус, адвокат Интигам Алиев и активист молодежного движения Расул Джафаров. Отделения западных организаций — в том числе Национального демократического института, Корпуса мира, IREX (бывшего Совета по международным исследованиям и обменам), радиостанции «Свобода» и «Оксфам» — были закрыты или поставлены в ситуацию, когда они были вынуждены сами прекратить свою деятельность.
Азербайджан дистанцировался от международных институтов, в которых преобладает западное влияние. Представительство ОБСЕ в Баку было понижено в статусе, а его персонал сокращен. ОБСЕ отказалась от мониторинга парламентских выборов в 2015 году после того, как азербайджанские власти заявили, что примут лишь небольшую миссию ее наблюдателей. На момент голосования глава крупнейшей в стране неправительственной мониторинговой организации (Центр мониторинга выборов и обучения демократии) Анар Мамедли находился за решеткой, а по итогам выборов подавляющее большинство мест в парламенте получила правящая партия «Ени Азербайджан».
Идеологически обосновать закручивание гаек помог манифест (затем ставший книгой) ветерана азербайджанской политики — главы администрации президента Рамиза Мехтиева. Эта работа под названием «Миропорядок двойных стандартов и современный Азербайджан» во многом повторяет риторику Кремля о планах Запада по дестабилизации и свержению недружественных ему постсоветских режимов, и главным «злодеем» в ней названы США. В качестве основного примера в работе Мехтиева приведено украинское восстание на Майдане, которое Москва считает делом рук западных спецслужб.
Сам президент Алиев сформулировал аналогичную точку зрения на происходящее в мире в выступлении по случаю праздника Новруз в марте 2015 года. Он сказал, что «в мире начался новый период», «сегодня в мировой политике господствуют не международное право, а лицемерие, двойные стандарты, дискриминация, расизм, исламофобия, ксенофобия. Таковы сегодняшние реалии. Поэтому мы должны быть готовыми к этому, и мы готовы». Страна должна проявлять бдительность, поскольку «некоторые зарубежные круги ведут открытую кампанию против Азербайджана». Общий посыл речи (Азербайджан это гордая, независимая страна, которая в конечном итоге может полагаться только на себя) свидетельствовал о переходе на позицию «гордой изоляции» авторитарного режима по образцу Узбекистана.
Властям уже приходится подсчитывать убытки от этой изоляции. Нарушения режимом прав человека отмечаются все чаще, и тщательно отмытый международный имидж Азербайджана теперь страдает от резкой критики в зарубежных СМИ. В конце 2015 года член палаты представителей конгресса США Кристофер Смит внес законопроект под названием «Акт о поддержке демократии в Азербайджане», грозящий Баку санкциями, если политические заключенные не будут освобождены. В рядах элиты также проявляется напряженность: в частности, некоторые прозападно настроенные чиновники Министерства иностранных дел подали в отставку.
Азербайджанские власти чувствительно относятся к критике со стороны Запада — в отличие от, например, властей Узбекистана. К примеру, они делают официальные заявления в ответ на негативные оценки выборов наблюдателями, критические доклады о ситуации в области прав человека и обвинения в коррупции. Они отреагировали даже на результаты подробного расследования «Азербайджан без лица», зафиксировавшего отсутствие прозрачности в нефтяной промышленности и информации о реальных владельцах предприятий.
В начале 2016 года, перед визитом президента Алиева в Вашингтон на саммит по ядерной безопасности, режим освободил некоторых наиболее известных политзаключенных или сократил им тюремные сроки. В награду Алиеву была предоставлена возможность попозировать перед камерами вместе с президентом США Бараком Обамой. Незадолго до этого, во время получившего широкое освещение визита чиновников Евросоюза в Баку, представители этой делегации назвали Азербайджан «стратегическим партнером» Европы. Однако летом 2016 года в стране прошла новая серия арестов. Был задержан, например, Натиг Джафарли, исполнительный секретарь прозападной партии “Реал” — он провел за решеткой четыре недели.
Внутренняя политика Баку колеблется в зависимости от международной и экономической ситуации. Западные партнеры считаются важными — ведь Азербайджану может потребоваться финансовая помощь, включая возможные кредиты МВФ и Всемирного банка. Однако начавшийся в июле 2016 года процесс примирения двух главных зарубежных партнеров Азербайджана — России и Турции — не только устранил серьезную проблему для Баку, но и, возможно, сделал вопрос о налаживании диалога с Западом уже не таким существенным.
ЗАГЛЯДЫВАЯ В БУДУЩЕЕ: РАСКОЛЫ И ВЫЗОВЫ
Азербайджан отличает не только авторитарная политическая система — это весьма многообразная страна с множеством противоречий. За единым фасадом скрывается разнородное в этническом и религиозном плане общество, в традициях которого не только автократия, но и политический плюрализм. Несмотря на жесткое давление, политическая оппозиция в Азербайджане еще жива. Население страны быстро растет: на момент обретения независимости в Азербайджане проживало примерно 7 млн человек, а сейчас — около 10 млн. Средний возраст азербайджанцев составляет тридцать лет — 40% населения еще нет двадцати пяти. Общество стало моложе, религиознее, больше пользуется родным языком, чем двадцать пять лет назад. Все это позволяет предположить, что в какой-то момент будущее страны будет строиться не только сверху, руками элиты, но и снизу.
Сейчас почти вся политическая жизнь происходит вокруг правящей элиты. 26 сентября 2016 года прошел референдум о продлении президентского срока с пяти до семи лет. Это означает, что в случае победы на президентских выборах 2018 года он может остаться у власти до 2025-го. Предлагается также учредить новые посты первого вице-президента и нескольких «простых» вице-президентов, назначать которых будет глава государства. Это можно расценить как шаг к институциональному укреплению позиций нынешней элиты. Депутат парламента Гудрат Гасангулиев даже предложил сделать первым вице-президентом Мехрибан Алиеву, чтобы она могла стать потенциальной политической наследницей своего мужа.
Политика элиты и изменения в обществе, похоже, идут в разных направлениях. Один из явно назревающих расколов — между секуляризмом и религией. Азербайджан называют самой светской мусульманской страной в мире. На азербайджанских улицах редко можно услышать призыв муэдзина к молитве. Элита и интеллигенция по-прежнему придерживаются светского образа мысли, отождествляют себя с Россией, городским населением Турции или Западом. Это в равной степени относится как к государственным чиновникам, так и к их критикам, многие из которых в последние годы подверглись уголовному преследованию. Светское мировоззрение свойственно гражданскому обществу, старым политическим партиям, оппозиционной партии “Реал”, большинству бакинских журналистов и правозащитников. Но эти социальные группы — элита и ее демократически настроенные оппоненты — не представляют все общество: их средний возраст выше, и они сосредоточены в основном в столице.
Серьезный вопрос, на который нет ответа, связан с набирающим силу политическим исламом. Если он станет важным фактором, то, скорее всего, примет форму протестов «снизу», а не межконфессионального конфликта между шиитами (две трети населения) и суннитами (одна треть) — этого стране всегда удавалось избежать. Пропагандисты радикального ислама, как шииты, так и сунниты, сосредоточивают свой гнев на коррумпированной элите, светской «декадентской» культуре и близких отношениях Азербайджана с Израилем.
Пока что большинство проявлений политического ислама сопровождается карательными мерами. На официальном уровне терпимое отношение проявляется только к тем высокопоставленным исламским деятелям, которые связаны с Управлением мусульман Кавказа — его председатель Гаджи Аллахшукюр Пашазаде еще в советские времена, с 1980 года, возглавлял Духовное управление мусульман Закавказья. Наиболее заметны в стране шиитские проиранские политические организации. В 2011 году глава незарегистрированной шиитской Исламской партии Азербайджана Гаджи Мовсум Самедов и несколько его соратников были приговорены к длительным срокам тюремного заключения. Уже несколько лет центром антиправительственной активности и объектом полицейских операций является шиитский поселок Нардаран недалеко от Баку. Радикальные политические группировки суннитов-салафитов не столь заметны, но, возможно, более опасны. У них сильные позиции на севере страны, особенно среди лезгинов и аварцев, чьи соплеменники проживают по другую сторону границы, в российском Дагестане. Оценки числа азербайджанцев, воюющих на стороне самопровозглашенного «Исламского государства» в Сирии, разнятся, но их может быть около 800. В 2012 году многим радикалам разрешили покинуть страну, вероятно, для того, чтобы власти могли снять с себя всякую ответственность за них.
Прозападно настроенные политзаключенные-диссиденты привлекают наибольшее внимание за рубежом, на деле же их гораздо меньше, чем тех, кто попал в тюрьму из-за религиозной деятельности, притом что многие просто критиковали власти, и не принадлежат к явно радикальному типу. В заявлении генеральной прокуратуры основная вина за акции протеста в начале 2016 года возлагалась не только на оппозиционные партии, но и на «радикальные и экстремистские религиозные группировки». Факты говорят о том, что это были чисто экономические протесты, но социальные группы, участвующие в волнениях на экономической и религиозной почвах, безусловно пересекаются. Например, поводом для акций протеста в Нардаране стали перебои с подачей газа и электричества.
Однако самым опасным для азербайджанского общества может оказаться другой раскол, точнее, социально-экономическая пропасть — между правителями и подданными. Окончание нефтяного бума в стране требует экономических реформ, но если не допустить хотя бы некоторое участие народа в политическом процессе, осуществить их будет труднее. Судя по некоторым признакам, руководство страны готово пойти на определенную либерализацию экономики, но, с другой стороны, новые поправки к конституции говорят о том, что президент стремится лишь защитить сложившуюся политическую систему и продлить ее существование. Факты, однако, свидетельствуют, что азербайджанское общество меняется быстрее, чем власти это осознают — а значит уже в недалеком будущем им придется столкнуться с новыми политическими вызовами.
Данный материал основан на исследовании, проведенном при поддержке Министерства иностранных дел Норвегии.
