Кризис легитимности, или почему призрак Левиафана бродит по Армении.

По плодам их узнаете их.

Евангелие от Матвея (7:16)

 Трагедия

Создается впечатление, что главный переговорщик страны разоткровенничался. Несколько месяцев назад он признался, что в 2018 году совершил ошибку, скрыв от общественности свое убеждение о нецелесообразности сохранения Арцаха.

Нa днях на встрече с представителями армянской общины в Вашингтоне он заявил, что поражение в войне 2020 года сделало возможным укрепление суверенитета Армении. Ему, беззусловно, наплевать, что различные участки территории страны оккупированы Азербайджаном, что под лозунгом делимитации и демаркации границы запущен процесс односторонней передачи противнику стратегических позиций страны вдоль армяно-азербайджанской границы, что под давлением врагов готовится почва для пересмотра национальных и государственных символов.

Исходя из сказанного, подобные комментарии необходимо рассматривать исключительно в контексте взятых им обязательств. Главный переговорщик страны является участником фаустовской сделки и пришло время расплачиваться с «мефистофелем». Вместе с тем, следует отметить, что его комментарий об укреплении суверенитета является исповедью. В результате поражения в войне, сдачи Арцаха и отказа от союзнических обязательств наша внешняя политика действительно получила свободу маневра. Однако в данном случае мы имеем дело не с укреплением суверенитета Республики Армения, а с его вульгаризацией[1]. Поясню сказанное.

Анатомия суверенитета

Со времен европейского Просвещения политический суверенитет включил в себя также идею суверенитета народа, согласно которому источником власти является народ, обладающий высшим правом определять свою судьбу посредством участия в управлении государством. Принцип «власть принадлежит народу» реализуется прежде всего через неотъемлемое право народа формировать власть путем выборов, контролировать ее и участвовать в законодательном процессе. В отличие от власти монарха, которая «дана свыше», в современных национальных государствах власть, обусловленная суверенитетом народа, формируется во имя народа, по воле народа и во имя выражения воли народа.

Беспристрастность требует признать, что в силу объективных и субъективных обстоятельств с 1990 года принцип суверенитета народа часто подчинялся принципу государственного суверенитета. Подобная иерархизации приоритетов на решающих этапах государственного строительства позволила обеспечить территориальную целостность независимой Армении, неприкосновенность ее границ, безопасность армян Арцаха и реализовать независимую внешнюю и внутреннюю политику без внешнего диктата. Внешняя политика комплементарности, вызывая порою геополитическое трение в отношениях с некоторыми акторами, тем не менее, обеспечивала достаточно благоприятные условия для международного взаимодействия Армении. На протяжении более двух десятилетий эта концепция способствовала, в частности, развитию переговорного процесса с Азербайджаном под эгидой ОБСЕ и повышению субъектности Арцаха, помогла наладить коммуникацию с Анкарой и обеспечить широкое международное признание Геноцида армян, способствовала сотрудничеству Армении как с ОДКБ, так и с НАТО, сделала возможным углубление привелегированного экономического партнерства как с ЕАЭС, так и с ЕС. Я утверждаю, что в целом внешний суверенитет довольно гармонично сочетался с внутренним суверенитетом до 2018 года.

L’État, c’est moi[2]

Ситуация кардинально изменилась после захвата власти младореволюционерами. Обман народа посредством откровенно нереальных и лживых обещаний, череда катастроф на внешнем фронте, обострение внутренних проблем — все это серьезно подорвало доверие значительной части общества не только к правящей партии, но и к политической жизни Армении в целом. Полная общественная апатия налицо проявилась в крайне низкой явке избирателей как на выборах в Национальное собрание 2021 года, так и на выборах в городской совет Еревана 2024 года. Даже допустив, что прошедшие выборы более или менее соответствовали закону, можно говорить лишь о законности (legality) властей, что, является исключительно юридической категорией и отражением принципа «власть по закону».

Вместе с этим, сегодня весьма спорна легитимность режима, которая, являясь социально-психологической категорией, выражает принцип «власть по согласию». Основными критериями легитимности власти являются широкое общественное доверие, ее эмоциональная и морально-психологическая приемлемость, обусловленные общественным восприятием власти, верой в ее справедливость и моральное право на верховенство.

В этой связи чрезвычайно важны предвыборные обещания — своего рода «гражданские договоры», которые партии выносят на политический рынок. Партия «Гражданский договор» в июне 2021 года представила публике настолько «развлекательную» политическую программу, которая, хотя и позволила ей одержать победу, но очень быстро заставила авторов отказаться от основных тезисов заявленного соглашения и приступить к реализации прямо противоположных замыслов. Имеется в виду, в частности, положения, касающиеся проблемы Арцаха, международного признания Геноцида, внешней политики и политики безопасности Армении. Все это поставило под сомнение легитимность правящей партии, о чем свидетельствует рейтинг ее общественного одобрения, который с 2021 года находится в состоянии свободного падения. В результате перед режимом встала дилемма: как управлять в сложившихся обстоятельствах? Снижение общественного согласия пришлось быстро компенсировать излишним усилением принуждения. В результате этого окончательная отмена разделения властей, полное подчинение судебной системы и парламента исполнительной власти, коррупция и кумовство, превращение антикоррупционных органов в инструмент политической расправы и недостаточная прозрачность государственных расходов превратили государство в личную вотчину. Окончательно стерлись границы между государством и правительством и был поставлен знак равенства между интересами власти и государства.

Благо войны

Беспрецедентная концентрация власти в Армении в руках главы правительства является ярким проявлением средневекового самодержавия. Согласно видению английского философа XVI века Томаса Гоббса, одного из основоположников современной политической философии, суверенитет — это абсолютная и неделимая власть государства, необходимая для предотвращения общественного хаоса, и носителем и олицетворением власти является монарх. По мнению Гоббса, абсолютная власть последнего подразумевает его верховенство над законом: создавая и утверждая законы, правитель не обязан их соблюдать. Власть неделима-—нет никакого разделения властей, и власть неотчуждаема—народ не может захватить власть. Свобода граждан также обусловлена ​​волей монарха. Народ — не субъект политики, а ее объект.

Многие со мной согласятся, что все это сегодня наблюдается в «реальной» Армении, где укореняется суверенитет в гоббсовской интерпретации — антитеза суверенитета народа. Следовательно, если главный переговорщик страны говорит об укреплении суверенитета государства, он понимает под этим, прежде всего, укрепление единоличной власти. Именно поэтому поражение в войне 2020 года сделало возможным не укрепление суверенитета нашей Родины, а его вульгаризацию.

Воздержусь от обсуждения причин безмолвия западных демократических институтов относительно посягательств властей на верховенство закона в Армении — об этом уже много сказано. Именно это молчание сегодня является наиболее заметным признаком национального суверенитета «реальной» Армении.

Армен Мартиросян

 Депутат Верховного Совета Армении (1990-95гг)

Депутат Национального Собрания Армении (1995-99гг)

Чрезвычайный и полномочный посол

[1] Об этом я писал в журнаел «Россия в глобальной политике»:

[2] Знаменитая фраза короля Франции Людовика XIV (Людовика Великого), переводимая как «Государство-это я».