«Запад пытается накрепко привязаться к процессу управления Карабахского конфликта»
Состоявшиеся 16 мая в Вене переговоры Саркисян-Алиев, достигнутые на нем договоренности, сам состав участников мероприятия вызвал некоторые вопросы в экспертного сообщества конфликтующих стран. О встрече в Вене и некоторых событиях, состоявшихся после нее, газета «168 часов» побеседовала с доцентом Государственного гуманитарного института РФ, аналитиком Александром Гущиным.
– Господин Гущин, после апрельской войны сопредседатели Минской группы ОБСЕ инициировали встречу в Вене президентов Армении и Азербайджана. По ее результатам сиало известно, что стороны договорились об внедрении системы корнтрольных механизмов. Как вы оцениваете результаты этой встречи и достигнутые договоренности? И, по вашему, насколько стабильны геополитические развития в нынешних условиях дефицита доверия между Арменией и Азербайджаном?
– Осчевидно, что Карабахский конфликт сегодня вовсе не двусторонее конфликт – здесь уже есть турецкий фактор, российское и западная конфронтация. Но, по большому счету, несмотря на разногласия по Южному Кавказу, ни один обеспечивающий безопасность порсредник, в том числе и Запад, в настоящее время не может иметь доминантные позиции на Южном Кавказе. Поэтому и Россия, как и Запад, не может контролировать ситуацию. В этом смысле, как я считаю, существует консенсус между Московй, Вашингтоном и Парижем. Разумеется, интересы эжтих сверхдержав сталкиваются, но они сталкиваются и приходят в некую точку. Мне кажется, что на этом этапе ни одна из сторон не желает резкого усмления напряженности в жэтом регионе. Венская встреча не привела к юрилическим или переломным результатам. Да, собственно, нельзя было ждать этого после апрельской войны. Более того, то, что переговоры продлолжились, уже есть полодительный момент.
Не думаю, что какой-нибудь миротворческий механизм будет вскоре введен – договоренность по эому поводу будет трудно. Поэтому те временные трудности, о которых вы говорили, являются сравнительным успехом. Следовательно, несмотря на разность позиций сторон, возможность дальнейшего нарастания собьытий по-прежнему велика, думаю, что сдвига ожидапть не приходится, учитывая резкую позицию Азербайджана, и учитывая, что сохранение статус-кво для Армении выголдно, а внутри Азербайджана царит настроение, будто это они добились победы, поэтому противостояние будет продолжаться, однако после Вены серьезных столкновений, наверное, не будет. Думаю, что переговорный процесс очень важен, если посредникам удастся собрать стороны вокруг переговорного стола.
Это можно считать сдвигом, поскольку мы вернумся к тому этапу, когда определенное сниджение напряженности будет восприниматься как положительный момент. Более того, Азербайджан находится в невыгодном состоянии, хотя и усилило армию: есть турецкий фактор, иная геополитическая активизация Азербайджана может вызвать недовольство Ирана, а еще ограничивающее воздействии России. И здесь, конечно, положение трудное, и Азербайджан, которые имеет больше рук, чем Армения, в своих позициях несколько ограничен – учитывая экономическую ситуацию.
– Помощник президента Азербайджана Новруз Мамедов сеголдня уже опроверг ту информацию, что Азербайджан в Вене взял на себя обязательства и логоворился с армянской стороной вокруг указанных вопросов. Не означает ли это, что договоренности эти ненадежны и новые военные столкновения не за горами?
– Это говорит о том, что Азербайджан, как они думают, после военных действий с ограниченным успехом, в первую очередь для внутреннего пользования, вряд ли могут говорить об определенных уступках, поскольку с точки зрения гражданского консенсуса это было бы политической ошибкой. Во-вторых, эти договоренности были согласорваны в Вене, а переговоры завершились так, что эти заявления не противоречили исходу этих переговоров. Баку повел себя так, чтобы чтвало понятно – руки у Ащзербайжана свободны в том смысде, что в случае напряжения они оставляют за собой право на очередное нападение или ограниченные действия.
Однако я не думаю, что вслед за эжтой встречи последуют такие острые действия, как апренльская война. Но повторю: все это относится к краткосрочному будущему, поскольку динамика событий такова, что трудно спрогнозировать, как развернутся события. Ситуация здесь может изменится в любой момент. Если мы говорим об оптимиизме, то это всего лишь перспектива на несколько месяцев, ну а потом мы увидим, каковы будут результаты следующей встречи.
– Как пишут русские СМИ, после апредьской войны российская сторона планировала встречу президентов, что провалилось, однако встреча эта произошла в Вене. Казалось бы, что российская сторона, всегда стремившаяся сохранять свое доминирующее положение в конфликте, провалила свою инициативу, и за дело принялись западные посредники, которые и перевели урегулирование в формат Минской группы. Как вы оцениваете роль России в Карабахском урегулировании и ее отношения между Арменией и Азербайджаном?
– Некоторые СМИ высказывают опасения, будто Россия теряет Южный Кавказ, и так далее. Я думаю, что все происходящее с тактической точки зрения для российской дипломатии трудно назвать успехом. Но я все же не назвал бы это полнейшим провалом, поскольку продажа оружия Азербайджану полукчила очень острый отклик армянского бществаЮ и в эжтом имеется своя истина. Но я думаю, что если бы супернапряженная не только между Арменией и Азербайджаном, но и между Турцией, Россией и Западом, то Россия бы не помогала какой-либо стороне. Такого не следовало бы ожидать. Тесныек отношения между Москвой и Баку не будут, но Баку важна для Москвы и в смысле энергетики, и Ирана, в вопросе Каспийском моря, поэтому здесь стопроцентный сдвиг невозможен.
Понятно, что для Армении все это слождно воспринять, а кроме того, ожидания Армении от ЕАЭС и ОДКБ не оправдываются, в ЕАЭС объемы взаимной торговли падают, несмотря на снятие ограничений, и следует одидать, что Россия сохранит нынешний темп. В процесс урегулирования вмешался Запад, и да, я думаю, что в Карабахском урегулировании Россия утратила свое подавляющее преимущество, и встреча в Вене показала, что Запад с точки зрения тактики пытается использовать создавшееся положение и пытается накрепко привязаться к процессу управления Карабахского конфликта. Так или иначе, роль Москвы будет все равно высокой – учитывая ее военное присутствие в Армении, присоединение Армении к ЕАЭС, а с точки зрения урегулирования – в Минской группе и во взаимоотношений с Западом – в настоящее время выросло.
– Тем не менее, видите ли вы сотрудничество между Западом и Россией? И является ли это скоординированными шагами?
– О теоретическом взаимопонимании говорить еще рано. Думаю, что на Южном Кавказе, как и в Центральной Азии, как и в западном участке постсоветского пространства взаимоотношения России и Запада носят соперничающий характер, причем это относится не только конфликтов, но и их ортношения в Армении и Азербайджану. И это соперничество будет продолжаться. Однако в смысле военного напряжения и Москва, и Вашинготон, и Париж делают все, чтобы это напряжение спало, и это важный путь. Очевидно, что ни одна из сторон не желает, чтобы конфликт вылился в войну. Однако алгоритм политического решения неясен и непонятен. Стороны очень далеки от взаимопонимания, поэтому мы вновь возвращаемся к охлаждению.
– Господин Гущин, президент РФ Владимир Путин созвал заседание Совета безопасности, рассмотрев также процесс урегулирования Карабахского кризису после встречи в Вене. Что все это означает?
– Есть украинский кризис, сирийская проблема, которые являются ключевыми проблемами для России. Россия действительно могучая страна, внешняя политика которой серьезны образом диверсифицирована. И несмотря на эти две проблемы в разных регионах, есть множество других задач, корторые следует урегулировать. По сути, на постсоветском пространстве вопросы республик являются самыми глубокими проьблемами внешней политики России, поэтому те события, произошедшие в апреле в Нагорном Карабахе, связаны не только с принятием порядка решений, который имеется, с сотрудничеством игроков в ЕАЭС, в ОДКБ. Поэтому эта напряженность наносит удар не только по государствам Южного Кавказа, но и влияет на интеграцию. Она влияет на многие процессы, Поэтому для России прекращение военных или процесс урегулирование представляет приоритетное значение, которое и обсуждается на самом высоком уровне.
Аракс Мартиросян
